(Абстрактная композиция)

Монлору 49 лет, он достиг полноты своего искусства и своей техники. Этот маленький, чуть больше чем в натуральную величину портрет с ироничным названием вовсе не льстит художнику. Коричнево-охристый монохром создает впечатление грусти и усталости. Лицо на портрете отмечено болью, вызванной травмой глаза. Художник не стремится угодить кому бы то ни было, он просто рисует. Это вся его жизнь.

Воспоминание об Иссенхайме - речь об алтаре Иссенхайма, расписанном Матиасом Грюнвальдом и теперь хранимом в музее Унтерлинден в Кольмаре. Картина Монлора напоминает нам внутреннюю панель полиптиха, изображающую мучения святого Антония, совершенные чудовищами-полулюдьми-полуптицами, посланными сатаной. Мы видим желтый и зеленый цвета монстров. Святой лежит на земле в синем одеянии. Мы видим черную вуаль позади него и серые горы вверху справа. На обеих картинах – абсолютный хаос.

Le Souvenir d’Issenheim - одна из последних картин Ги де Монлора.

Quae est Ista quae ascendit
sicut aurora consurgens,
pulchra ut luna, electa ut sol,
terribilis ut castorum acies ordinata?

Кто эта, блистающая, как заря,
прекрасная, как луна,
светлая, как солнце,
грозная, как полки со знаменами?

(Песнь песней, гл. 6, ч. 10)

Разве художник мог воздать больше уважения Королеве мира, чем это великолепное, полное величия произведение, самое последнее, написанное всего за три месяца до его смерти?

(Живопись для детей)

Геометрические, упрощенные, поставленные формы. Пастельные тона подчеркнуты глубоким черным. И здесь мы можем видеть, как художник приоткрывает наложенные друг на друга слои цвета. Никакого насилия, художник безмятежен. Он передает свое искусство, свою технику потомкам, детям; как если бы он говорил им: «вот что я могу сделать!»

(Храбрость)

Монлор никогда не испытывал нехватки храбрости в годы войны. С октября 1939 года он сражался в «Корпусе Франков» - подразделениями типа коммандос - и совершал многочисленные рейды в районе Саара, по другую сторону немецкой границы. В мае-июне 1940 года он яростно сражался с немецкими войсками, штурмовавшими Францию, он не оставил борьбу и после позорного перемирия, подписанного Петеном с нацистским режимом. О его храбрости говорил профессор Ги Вурш в его прощальной речи на похоронах Монлора в Нормандии 13 августа 1977 года: : «Я увиделся с ним в начале 1943 года (примечание: в Лондоне) и предложил ему присоединиться к Британским коммандос, бывшими тогда современным аналогом кавалерии, вооруженными, как разведка, для быстрых вылазок. С этого времени мы практически всегда были вместе. Сначала как командиры отделений, затем взводов, оттачивая военное мастерство бок о бок с Кифером, Лофи, Атту, Шоссом, Бего, Валлераном, мы превратили наши подразделения в настоящее орудие атаки, и были удостоены высокой чести первыми высадиться на родную землю Франции. Когда все офицеры нашего подразделения были ранены, именно Ги де Монлор взял командование на себя. А позже, раненный под Флиссингеном на Валхерене, он отказался покинуть поле боя. Его отвага была сродни вызову, он не просто сражался, он унижал своим презрением врага. Он был удостоен семи упоминаний в числе особо отличившихся и получил Орден Почетного легиона в возрасте 25 лет».

В феврале 1977 года, за шесть месяцев до своей смерти, Монлор не боялся ее, ведь она была его близким спутником на протяжении многих лет.

(Паромщик грядущих дней - Смерть звезды)

Предчувствие смерти художника. Перевозчик будущих дней - страж Стикса - центральный элемент этой картины, темно-красный, цвета крови, цвета смерти. Он находится у входа в мир, освещенный чистым белым светом. Картина была начата в 1975-м и завершена в 1977 году, всего за несколько месяцев до смерти Монлора.

(Что ты смущаешь меня?)

Iudica me, Deus, et discerne causam meam de gente non sancta: ab homine iniquo et doloso erue me.
Quia tu es, Deus, fortitudo mea: quare me repulisti? et quare tristis incedo, dum affligit me inimicus?
Emitte lucem tuam et veritatem tuam: ipsa me deduxerunt, et adduxerunt in montem sanctum tuum, et in tabernacula tua.
Et introibo ad altare Dei, ad Deum qui laetificat iuventutem meam. Confitebor tibi in cithara, Deus, Deus meus.
Quare tristis es, anima mea? Et quare conturbas me? Spera in Deo, quoniam adhuc confitebor illi, salutare vultus mei, et Deus meus.

(Ps 43)

Суди меня, Боже, и вступись в тяжбу мою с народом недобрым. От человека лукавого и несправедливого избавь меня, ибо Ты Бог крепости моей. Для чего Ты отринул меня? для чего я сетуя хожу от оскорблений врага? Пошли свет Твой и истину Твою; да ведут они меня и приведут на святую гору Твою и в обители Твои.
И подойду я к жертвеннику Божию, к Богу радости и веселия моего, и на гуслях буду славить Тебя, Боже, Боже мой! Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешь меня? Уповай на Бога; ибо я буду еще славить Его,
Спасителя моего и Бога моего.

(Псалом 42)

Как и в псалме, картина показывает усталость и печаль, которые символизируются изогнутой спиной и свисающими руками фигуры. Однако все не безнадежно: красно-золотое солнце заняло место сердца.

(Знание вещей)

Эта картина – буря красок, ярких и всегда смешанных: черный окрашен желтым, зеленым, синим, он не несет ничего зловещего. Белые цвета, как говорил сам художник, слегка «грязные». Красные – киноварь и кармин – напоминают кровь. Пятна цвета почти всегда «процарапаны», иногда слегка, часто откровенно, раскрывая цвет нижележащего слоя. В некоторых местах чувствуется фактура холста.

Можно различить черную фигуру, протягивающую обе руки. Над нею – странное темно-красное небо и прямоугольные формы черного, зеленого, красного и желтого цветов.

Название – «Знание вещей». Что имеет в виду художник? Это о познании предметов, то есть о научном и философском знании? Тогда почему черный силуэт? Кажется, ничто в картине не подтверждает эту интерпретацию. Он имел в виду: «Я знаю свою судьбу»? Год 1976: художник скончался через 18 месяцев после завершения этой картины. Он, вероятно, знает, что у него мало времени на жизнь. Он ждет свою старую знакомую, Смерть. Он ее не боится. Последняя гипотеза, близкая к той, которую мы только что рассмотрели: солдат-художник с таким тяжелым прошлым подвергнется последнему суду. Он стоит, его руки протянуты к «Судье», знающему все.

Монлор цитирует первый стих «Энеиды», чтобы объяснить содержание своей картины: он поет о боевых подвигах героя и его долгом пути после войны. В этом воскрешении не чувствуется ужаса памяти, нет крови, черноты. Цвета здесь очень необычные, четкие и яркие, контрастируют с зеленым и синим туманом пейзажа. В центре картины мы видим ярко-желтую солнечную структуру, которая может представлять собой город Лавиниум, основанный Энеем, предком знаменитых близнецов, основателей Рима.

Ar­ma vi­rum­que ca­no, Troiae qui pri­mus ab oris Ita­liam fa­to pro­fu­gus La­vi­nia­que ve­nit li­to­ra — mul­tum il­le et ter­ris iac­ta­tus et al­to vi su­pe­rum, sae­vae me­mo­rem Iuno­nis ob iram…

(Publii Vergili Maronis, Aeneidos liber primus, 1-7)

Бит­вы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои –
Роком ведо­мый бег­лец — к берегам приплыл Лавинийским.
Дол­го его по морям и дале­ким зем­лям бро­са­ла
Воля богов, зло­па­мят­ный гнев жесто­кой Юно­ны.

(Вергилий, Энеида, Песнь 1-7)

Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / перевод с латинского С. А. Ошерова ; под ред. Ф. А. Петровского. – Москва : Художественная литература, 1979.

Эта картина является собственностью Национального музея Второй мировой войны, (The National WWII Museum), Новый Орлеан, Луизиана, США.

(Моя желанная)

(Ла Дезирад – “желанная” – это также остров у берегов Гваделупы).

Невероятно красивое стихотворение Гийома Аполлинера о прошедшей любви. Видим ли мы на картине гавань через иллюминатор, берега оплакиваемого острова или силуэт любимой женщины?

Всем ручейкам молочным Ханаана

О Млечный путь ты светозарный брат
Ты курс нам указуешь постоянно
К туманностям куда сквозь звездопад
Летят тела возлюбленных слиянно

Достойная пантеры красота
Взгляд шлюхи с сожаленьем и мольбою
Моя великолепная тогда
Мне чудилось что даже над судьбою
Всевластны эти горькие уста

Дорожки оставляли ее взгляды
Как по ночам следы падучих звезд
В ее глазницах плавали наяды
И наших фей печалили до слез
Лобзанья где пылало пламя ада

Но все равно живу я и теперь
Надеждою одной на нашу встречу
И на мосту Вернувшихся потерь
Я на ее приветствие отвечу
Любимая я рад тебе поверь

Пустеют сердца и ума сосуды
Как из бочонков Данаид вода
Так утекают небеса оттуда
Вернется ль вновь покой и чистота
Как сделать чтоб свершилось это чудо

Я никогда теперь уж не смогу
Расстаться с нежностью к моей Желанной
К поломанному ветром васильку
Моя голубка берег долгожданный
И гавань на далеком берегу…

(Гийом Аполлинер, “Алкоголи”, Песнь злосчастного в любви. Пер. А. Давыдова)

Зенон! Жестокий! О Зенон Элейский!
Пронзил ли ты меня стрелой злодейской,
Звенящей, но лишённой мощных крыл?
Рождённый звуком, я влачусь во прахе!
Ах, Солнце… Чёрной тенью черепахи
Ахилл недвижный над душой застыл!
Нет! Нет! Воспрянь! В последующей эре!
Разбей, о тело, склеп свой! Настежь двери!
Пей, грудь моя, рожденье ветерка!
Мне душу возвращает свежесть моря…

Поль Валери, Морское кладбище (перевод Б. К. Лившица)

(Катрен)

L’étoile a pleuré rose au cœur de tes oreilles,
L’infini roulé blanc de ta nuque à tes reins
La mer a perlé rousse à tes mammes vermeilles
Et l’homme saigné noir à ton flanc souverain

(Quatrain d’Arthur Rimbaud)

Рыдала розово звезда в твоих ушах,
Цвела пунцово на груди твоей пучина,
Покоилась бело бескрайность на плечах,
И умирал черно у ног твоих Мужчина.

(Пер. М. Кундинова)

Эта картина излучает счастье и спокойствие, которые Монлор обрел в Ротенефе. Видна склоненная голова, это голова любимой? Небо Бретани голубое, как глаза Галы.

Земля вся синяя как апельсин
Отныне заблужденье невозможно слова не лгут
Они не позволяют больше петь
Лишь понимать друг друга в поцелуях
Безумцы и объятия любви
Она ее с моими слитые уста
Все тайны все улыбки
И снисходительность одежд
Прикрывших наготу.

Цветут как травы осы
Заря себе на шею надевает
Ожерелье окон
Под крыльями упрятана листва
Все солнечные радости твои отныне
Все солнце на земле
На всех дорогах красоты твоей.

 (Поль Элюар, “Любовь-поэзия”, 1929; перевод Мориса Ваксмахера)

(Солнце Мессинского пролива)

Художник, должно быть, имел в виду трагический выбор Улисса, который пожертвовал частью своей команды, решив пройти мимо Сциллы, а не Харибды. На картине изображен герой, стоящий на своем корабле, бушующие волны пролива и красно-золотое солнце. Черные головы Сциллы отрывают и пожирают тела его товарищей.

(Звезда ярко встает грязным утром)

Цвета менее яркие, чем обычно, почти пастельные; они наносятся последовательными слоями, которые соскабливаются мастихином, обнажая необычные наложения. Четко просматриваются формы. Мы видим, как звезда взрывается в середине этой картины и заливает ее своим сиянием. Очевидна эволюция техники художника за последние десять лет его жизни.

(Единорог и Козерог)

Колодники с веревками на шееИ фавны и болотные огни Вторгаются в мое воображенье Везде меня преследуют они О Господи какое всесожженье

Меня тоска преследует как рокЯ знаю что душа и тело бренны Они единорог и козерог Пугаются тебя огонь священный Багрово-красный утренний цветок

(Гийом Аполлинер, Песня злосчастного в любви,Млечный путь - пер. А. Давыдова)

Единорог и Козерог были написаны в 1974 году, за три года до смерти Монлора. Это одна из самых совершенных его картин. Освоенная художественная техника позволяет ему выразить на холсте то, что он не мог сказать словами. Он пишет: «[Живопись] казалась мне способом сказать те важные вещи, о которых мы не могли говорить». Он добавляет: «Я не понимаю, почему люди не могут разгадать все, что находится перед их глазами, как это было во время войны: шум, смерть, любовь, предательство, ложь и страх. И многое другое, чего я не могу сказать, но это то, что я могу изобразить. Повторяю: я знаю, как это сделать на холсте». ( Petits Écrits de Nuit - “Ночные заметки”)

Аполлинер говорил, что картина Пикассо была написана «замечательным языком, который никакая литература не может объяснить, потому что наши слова сделаны заранее. Увы!” ( Дневник )

В своем стихотворении Аполлинер упрекает свое горе в том, что оно «удваивает скорбь о будущем», то есть отпугивает его душу - единорога - от тела - козерога. Горе - это любовь, божественный костер, который длится всю ночь (от звезд до цветов).

Мы можем видеть эти символы на картине: козерог - это зеленый силуэт, видимый в профиль вверху и слева. Единорог меньше по размеру, он имеет форму сердца, красного, синего и белого цветов (справа от центра картины). Костер (горе, тоска) – это ярко-желто-красное пятно света в правом верхнем квадрате. Мы можем угадать какие-то фигуры (например, похожую на черного коня и существ, которых сложно идентифицировать, в нижней части картины).

(Ночь Аурелии)

Жерар де Нерваль был одним из любимых поэтов Монлора. Несколько картин посвящены его трагической смерти: «La nuit du 25 janvier 1855 rue de la vieille Lanterne» (“Ночь 25 января 1855 года, Rue de la Vieille Lanterne”) и «La mort du poète» (“Смерть поэта”), и его произведениям, написанным незадолго до его самоубийства: «Je suis l’inconsolé» (“Я непоколебимый”), «Les filles du feu» (“Дочери огня”) и «La nuit d’Aurélia» (“Ночь Аурелии”).
Стихотворение Нерваля в прозе «Aurélia ou le rêve et la vie» (“Аурелия, или Сон и жизнь”) повествует о его снах-галлюцинациях и его любви к Аурелии, ныне мертвой, с которой он может встретиться только в подземном мире. Он говорит о своем собственном безумии, которое, по словам Альбера Бегена, «является поэтическим актом по преимуществу» ( L’âme romantique et le rêve , Хосе Корти, 1939, стр. 358). Нерваль упоминает, что он также переводит воспоминания о своих сновидениях, набрасывая цветные рисунки – «серию фресок», которые он вешает на стену своей больничной палаты. Для него граница между сном (бредом) и реальностью (осознанием) всегда размыта, неопределенна. Монлора не могли не тронуть описания поэта.
Абстракция позволяет живописцу-читателю передать свое восприятие «Аурелии» зрителю картины «Ночь Аурелии». Здесь он в совершенстве владеет искусством воспроизведения размытости форм и цветов. Галлюцинация-безумие вторгается во всю картину, мы воспринимаем человеческие формы на переднем плане. “Очертания их фигур менялись, как пламя лампы, и все время что-то переходило от одного к другому: улыбка, голос, цвет волосы, размер, знакомые жесты были обменены, как если бы они прожили одну и ту же жизнь, и, таким образом, каждый был составным из всего”( Aurélia ). На заднем плане гигантская звезда – может быть, это превращенная Аурелия? Темное ночное небо.

Гнозис γνῶσις (знание). Согласно этому философскому подходу, спасение души возможно только через познание божественности, а значит, через познание самого себя. Монлор определенно имел в виду «Гноссиены» Эрика Сати, которые он иногда слушал во время рисования. Он высоко ценил музыку Сати, друга Аполлинера. Картина «Гнозис» была начата в 1960 году и завершена в 1974 году. Мы легко можем распознать динамичные жесты периода 1960-х годов, а доработка картины в 1970-е годы приносит хроматическое богатство, которое мы находим во всех его более поздних картинах. По иронии судьбы, для Монлора познание самого глубокого «я» стало возможным только благодаря ране, полученной им (осколок, застрявший в лицевой кости); таким образом, гнозис превращается во вскрытие. Мы можем видеть на полотне белые очертания головы и шеи - и осколок, квадратный и черный, который вошел в правую щеку Монлора утром 1 ноября 1944 года, когда он высадился с другими коммандос во Флиссингене (Голландия). Он страдал от этой раны всю свою жизнь из-за того, что осколки металла проникли в его носовые пазухи и глаза и причиняли нестерпимую боль, стихавшую лишь ненадолго.

Слушать “ Gnossiennes “

У картины два названия: “Неоднозначное и фигуративное изображение святого Христофора” и “Есть вещи, которые было бы гораздо лучше не знать”.

На заднем плане хорошо видна река, которую пересекает святой, за ним крест. Голова удивительно напоминает голову художника; не автопортрет ли на картине?

И о чем загадочная фраза «Есть вещи, о которых было бы гораздо лучше не знать»? Что имеет в виду художник? Прошлые воспоминания? Вещи невыразимые, но представимые на холсте при условии, что они неоднозначны и абстрактны…

(С тяжелым сердцем)

В этой картине с таким ясным названием столько горя! Изображение оставляет простор для воображения наблюдателя. Возможно, перед нами художник с опущенными плечами? Синий цвет его спины и рук контрастирует с черным цветом окружающих его ужасающих существ. Его фигура противопоставлена красно-охровым крышами города и горам позади, выполненным в нереальных тонах.

“Facies personae” можно перевести как “силуэт человека” или “маска персонажа”. Здесь не так много элементов, которые помогли бы нам правильно расшифровать эту картину. Подруга художника Жаклин Пери д’Алинкур, которая была депортирована в концлагерь Равенсбрюк в апреле 1944 г. и освобождена в апреле 1945 года, сказала ему, что может разгадать на этой картине фрагменты своих воспоминаний о лагере: силуэты пленников концлагеря, дымящуюся трубу печей крематория в верхней части картины. Несомненно, различима безжизненная маска, занимающая весь центр картины. Обратите внимание на черный фон сцены и желтое небо, почерневшее от дыма печей.

Название этой картины является первым стихом 4-й части кантаты BWV № 4 Иоганна Себастьяна Баха “Christ Lag in Todes Banden” (“Христос лежал в оковах смерти”), в которой композитор празднует победу жизни над смертью в этой непостижимой битве. Текст кантаты был написан Мартином Лютером в 1524 году.

Вдохновленный этой музыкой, художник-солдат воспроизводит сцену войны - свою войну - на холсте: он рисует рукопашный бой сил добра (синие формы) против сил зла (черные формы) - посреди алого пламени.

Текст 4-й строфы кантаты следующий:

Es war ein wunderlicher Krieg,
Da Tod und Leben rungen,
Das Leben behielt den Sieg,
Es hat den Tod verschlungen.
Die Schrift hat verkündigt das,
Wie ein Tod den andern fraß,
Ein Spott aus dem Tod ist worden.
Halleluja!

И была непостижимая война
между смертью и жизнью.
Жизнь одержала победу,
она поглотила смерть.
Писание возвестило это,
как смерть пожерта иным,
вменена в посмешище.
Аллилуия!

перевод Valent’a - игумена Петра (Мещеринова)

Слушать: Es war ein wunderlicher Krieg

Картина создана по воспоминаниям сержанта де Монлора о высадке утром 6 июня 1944 года в Нормандии. Ее композиция предельно строга, почти геометрична. Художник использует диагонали, чтобы изобразить большие противотанковые и противолодочные металлические скрещенные балки, которые были установлены на пляжах. Картина динамична: можно представить, как солдат бежит по берегу, а вражеские пули бьют по песку вокруг него. Белый вихрь символизирует движение, возможно, падение тела или взрыв снаряда. Как и в картине «На память о Нормандии», написанной в тот же период времени, яркие цвета символизируют кровь - красный, огонь - желтый, металл - черный.

(На память о Нормандии)

На этой картине изображено 6 июня 1944 года, когда солдат Ги де Монлор высадился на французском пляже в Кольвиль-сюр-Орн (ныне Кольвиль-Монгомери). Мы можем видеть только вспышки, взрывы, осколки черного металла, кровь. Так Монлор, художник, вспоминает Нормандию в день высадки 28 лет спустя.

Монлор всегда рисовал, слушая музыку, в основном Иоганна Себастьяна Баха. Название этой картины - кантата BWV 106 «Gottes Zeit ist die Allerbeste Zeit» (Божья пора - лучшая пора), короткое произведение, написанное 23-летним композитором. Тема кантаты - смерть, которая приходит в избранное Богом время. Особенно активны в этом произведении флейты. Голоса звучат успокаивающе, но неизменно выдерживают трагическое звучание.

Можно воспринимать черные фрагменты на картине как образы мертвых - например, как черную тень головы за завесой серо-белых слез, которые текут нескончаемыми потоками. В центре картины расположено светлое пятно: проблеск надежды и уверенности в том, что смерть открывает путь в рай, а значит, и к счастью.

Слушать Actus Tragicus

(Псевдо-метаболизм)

Чувствует ли художник себя пораженным болезнью, которую он не может контролировать? В центре картины мы видим черную фигуру, охватывающую и сокрушающую алое сердце. Можем ли мы интерпретировать это как военные воспоминания (информация или «материал» согласно теории Фрица Перлза, основателя гештальт-терапии), которые не могут быть ассимилированы («метаболизированы») и проецируются в форме агрессии? Есть основания полагать, что Монлор обсуждал эту теорию со своим другом профессором Андре-Домиником Ненна, доктором и коллекционером произведений искусства, большим любителем картин, в особенности картин самого Монлора.

(Анхис)

Эней несет своего отца Анхиса, чтобы бежать из города Троя, пылающего в огне. Мы можем представить Энея (в синем), несущего массивную фигуру - Анхиса (в черно-белом). Небо красное от огня.

(Осень)

Сквозь туман пробираются месят осеннюю грязь
Колченогий крестьянин и бык и не видно в тумане
Как деревни дрожат на ветру боязливо скривясь

И печальную песню тихонько мурлычет крестьянин
Стародавнюю песню о перстне о верной любви
О разлуке о сердце разбитом о черной измене

Осень осень ты лето убила и лето в крови
И маячат в осеннем тумане две серые тени

(Гийом Аполлинер, “Алкоголи”, “Осень”, перевод Э. Линецкой)

Поэт описывает печальный туманный осенний пейзаж, в котором хромающий крестьянин идет за своим быком и оплакивает потерянную любовь.

Художник, вероятно, обращается к собственной осени. Пейзаж темный, земля серая, усеяна коричневыми и красными листьями. Крестьянин (фигура внизу картины) протягивает руки (одна синяя, одна красная); мы отчетливо видим и черного быка. Вдалеке видны черные деревушки на фоне грязного зелено-серого неба с большим кроваво-красным солнцем.

(Он спит)

Это дань уважения художника неизвестному солдату 45-го полка Королевской морской пехоты, убитому в дни высадки союзных войск в 1944 году в Нормандии. В этой очень суровой картине Монлор не просто ссылается на стихотворение Артура Рембо «Уснувший в ложбине» (в других переводах - “Спящий в долине”), но и в буквальном смысле следует данному в стихотворении описанию, включая цветовую гамму.

Стихотворение “Уснувший в ложбине” Рембо многократно переводилось на русский язык. Здесь приводим в переводе М. П. Кудинова:

В провалах зелени поет река чуть слышно, И весь в лохмотья серебристые одет Тростник… Из-за горы, сверкая, солнце вышло, И над ложбиною дождем струится свет.

Там юноша-солдат, с открытым ртом, без каски, В траву зарывшись непокрытой головой, Спит. Растянулся он на этой полной ласки Земле, средь зелени, под тихой синевой.

Цветами окружен, он крепко спит; и, словно Дитя больное, улыбается безмолвно. Природа, обогрей его и огради!

Не дрогнут ноздри у него от аромата, Грудь не колышется, лежит он, сном объятый, Под солнцем… Две дыры алеют на груди.

Рембо, Артюр (1854-1891).
Стихи [Текст] ; Последние стихотворения ; Озарения ; Одно лето в аду : [перевод] / Артюр Рембо ; Изд. подгот.: Н. И. Балашов , М. П. Кудинов, И. С. Поступальский ; В прил.: Н. И . Балашов “Рембо и связь двух веков поэзии” ; АН СССР. - Москва : Наука, 1982. - 495 с., 5 л. ил., портр.; 17 см. - (Литературные памятники).

(На дороге, возле Сальнеля, друг)

В дни, следующие за высадкой союзных войск, сержант де Монлор и его товарищи из коммандос № 4 1-го батальона (Battaillon de Fusiliers Marines Commando, также именуемые «Kieffer Commando») принимали участие в интенсивных боевых действиях и ожесточенных боях с немецкими войсками, расположенными у деревни Салленель и Бавен-Вудс на северном берегу реки Орн в Нормандии.

Художник как нельзя более реалистичен: смертоносный удар пули в лоб, кровь, истекающая из смертельной раны, зеленовато-синий оттенок лица “друга” воспроизведены на этой картине натуралистично и ужасающе. Почему “друг”? На мужчине зеленый берет коммандос. Он, безусловно, один из товарищей по батальону Монлора. Вероятно, один из тех, кто был убит 10 или 11 июня под Амфревилем.

(Одинокий октябрь)

Замок Монлор, каким его видел Монлор в 1968 году. Художник изобразил фасад замка в стиле ренессанс - с часовней, красной крышей и величественным входом, увенчанным крестообразным окном.

Замок Монлор (XI век) – колыбель семьи Монлор. Эта католическая крепость была осаждена протестантскими войсками Генриха, герцога Роханского, и взята в пасхальный понедельник, 28 марта 1622 года. Укрепления были обстреляны и разрушены, замок разграблен и сожжен, а гарнизон уничтожен - согласно католическим источникам, тела были съедены собаками или оставлены гнить. Лорд Франсуа де Монлор-Буске был заключен в тюрьму в Сомьере и выпущен под залог. Начало реконструкции, включая реконструкцию часовни и главного фасада, состоялось около 1630 года, но было быстро остановлено из-за противодействия Ришелье.

(Я прошу прощения, моя Мамаша Кураж)

Это предвидение бури и бедствий. Земля черная, размеченная огнем. Мать, темная фигура, держит на руках свою мертвую дочь - белую фигуру с рыжими волосами.

Художник отождествляет себя с солдатами-убийцами и просит мать простить его.

(Телемское аббатство)

“Здание имело шестиугольную форму, и на каждом углу была выстроена большая круглая башня, диаметром в шестьдесят шагов. Все они были одинаковы по величине и по форме. Река Луара протекала с севера. У реки была расположена одна из башен, называемая Артис…”

(Франсуа Рабле, Гаргантюа и Пантагрюэль, книга I, глава LIII) *

• (Перевод В. А. Пяста) *

Аббатство занимает центр картины. Его форма скорее треугольная, чем шестиугольная. Хорошо видны круглые башни, а также река Луара. Картина четко сбалансирована и отражает жизнерадостность монахов аббатства.

(Ипостась единственного … и, возможно, универсального художника)

Ипостась: (ὑπόστασις) - сущность, действительность; (ὑπό-) = приставка со значением “под”,(στάσις) неподвижность, стазис.

Художник герметичен, как это часто бывает; может быть, он говорит о своей душе, порожденной его интеллектом? Верит ли он, что может достичь (универсальной) красоты с помощью абстракции? Но его картина остается герметичной: на переднем плане – скромный силуэт автора с рыжими волосами; а над ним – другая форма, угрожающая и жестокая, вся из огня и света под темным небом.

(Помните)

Картина сильная и безмятежная. Мы видим сфинкса, величественного, могущественного и терпеливого. Он окутан светом и огнем.

Что, кого мы должны помнить? На что смотрит сфинкс? Он защищает нас?

(Кровь на дороге)

Трагическое событие глубоко и надолго потрясло художника. В августе 1966 года Монлор отдыхал в Бретани. Автомобиль, в котором он был пассажиром, сбил мальчика на мопеде. Пока остальные искали помощь, Монлор сидел с мальчиком на обочине, пытаясь остановить кровь, разговаривая с ним и успокаивая его. Но мальчик умер на его руках.

Ужас картины не нужно описывать.

У картины два названия: “On commence à comprendre” (Мы начинаем понимать) и “On n’a jamais rien compris” (Мы никогда ничего не понимали).

Все формы этой картины теряют геометрическое расположение (в отличие от предыдущего периодв). “Мы думали, что поняли”, но сейчас все туманно, хотя гармония не нарушена, цвета яркие и контрастные. Мы в Бретани, море бурное, сине-зеленое, скалы зловещие.

(Дань уважения Гюставу Курбе)

Как можно было не увидеть на этой картине «Происхождение мира» Курбе?

Монтлор всегда восхищался творчеством Гюстава Курбе и им самим, в частности его участием в Парижской Коммуне (18 марта – 28 мая 1871 г.). Следует напомнить, что Курбе был избранным представителем Коммуны, а также был избран президентом Федерации художников. Он предотвратил разграбление и повреждение коллекций Лувра.

(Падение Икара)

Монлор использовал то же название, что и Брейгель Старший. Оригинальная работа, написанная около 1558 года, исчезла. Известны две копии, одна из которых (ниже) датирована 1583 годом; она выставлена в музее Ван Бюрен в Брюсселе.

xxx

Картина Монлора гораздо более жестокая, чем картина Брейгеля. Ноги нео-воздухоплавателя отчетливо видны посреди шумных синих и зеленых волн: это черные фигуры в нижней части картины.

Le style de Montlaur a évolué : il est plus construit, plus réfléchi. Ici, la peinture est beaucoup moins de violente que précédemment. Les couleurs sont plus pâles et les formes polygonales. Il n’y a plus de glacis pour superposer les couleurs, les couches supérieures sont grattées au couteau à palette pour faire apparaître un spectaculaire jeu de couleurs.

(Перед потопом)

На картине - предзнаменования войны, изменившей ход жизни художника. Из беззаботного ученика-живописца он превратился в солдата: познал бой, кровь, смерть, огонь, хаос. Все эти знаки - абстрактные, но очень экспрессивные - можно увидеть на полотне. Именно этот хаос он изображает в абстрактной, но такой выразительной картине. Формы и контуры трудно определить, они как бы скрывают голову с пылающими волосами, небо с одной стороны черное, с другой горит. Мы видим не оптимизм, а реальность грядущего ужаса.

(Женский портрет)

Прекрасный портрет женщины, полной жизни.

(Морской пейзаж)

На первый взгляд перед нами вполне узнаваемая картина побережья Бретани. Море, песок, черное небо с птицами. Красный парусник?

(Суд Париса)

Картина Монлора вдохновлена «Судом Париса», приписываемым итальянскому художнику эпохи Возрождения Джулио Романо (1499–1546), ученику Рафаэля. Это можно даже назвать «абстрактной» копией работы Романо. Три богини: Афродита, Афина и Гера – вот-вот увидят, как одна из них, Афродита, будет объявлена Парисом самой красивой богиней Олимпа и получит яблоко. В «Суде» Монлора мы видим Афродиту – обнаженную, сидящую у подножия массивных и темных деревьев, Афину – она стоит, а также и Геру – очевидны складки ее шарфа. Также воспроизведен фон: небо и далекий пейзаж одинаково синего и зеленого цвета, земля цвета охры.

(Где мои мертвые друзья?)

Толпа окровавленных лиц погибших товарищей, повторяющийся кошмар художника, бесконечно переживающего свои битвы.

Главное – не забыть!

(Матерь Божья)

Картина безмятежная, человечная, глубоко мягкая и грустная. На заднем плане преобладает синий цвет. Белый цвет играет для Монлора фундаментальную и необычную роль – он смягчает черты Богоматери, а черным цветом художник придает портрету объем. Красный использован очень скупо это цвет губ.

Монлор пишет: «Я понял, что для меня живопись более иносказательна, чем любой другой способ выражения. Музыка и слово (произнесенное или написанное), очевидно, таковы для других. Разница в моем отношении к живописи диктуется тем, что я непосредственно связан с изобразительным искусством. Мне открылось, что я могу выразить тайну, мою тайну, посредством живописи, моей живописи» (Ночные заметки, 1961).

(Тень Aнхиса)

Эней в сопровождении Кумской жрицы Аполлона Сивиллы спускается в ад, чтобы вернуть своего отца Анхиса. Последний знакомит его с его потомками: Ромулом и Ремом, Помпеем, Цезарем и Августом. Он отказывается вернуться в мир живых. (Энеида, книга VI).

(Автопортрет слепого художника)

Монлор продолжает экспериментировать со своей цветовой техникой. Он будет использовать лессировку на всех своих будущих работах. Черный фон его ночей и его воспоминаний станет лейтмотивом.

(Практическая космогония)

Сотворение мира от Монлора. Обратите внимание на звезду, рожденную Землей под сияющим небом.

(Мой замок в сумерках)

Le tableau fut peint l’été, en Bretagne. Les formes et couleurs sont apaisées mais témoignent néanmoins de la mélancolie du paysage crépusculaire marin.

Художник использует слова Франсуа де Малерба в «Молитве за Короля, отбывающего в Лимузен», где поэт прославляет мир, наконец возвращенный стране королем Генрихом IV. Цветовая гамма полотна жесткая, черные формы угрожающие, как болезненные воспоминания, которые невозможно стереть.

И не вспомним мы о печальных годах,
Когда даже счастливый рыдать был готов. Благоденствие к семьям вернется в домах,
И устанут от жатвы серпы на полях,
И плоды превзойдут обещанье цветов.
Скоро кончатся беды, крушившие нас, И душа отзовется на радости глас.

(Франсуа де Малерб, 1605; перевод М. Загидуллиной)

(Воспоминание об убийстве)

Что это за убийство? Мы не знаем. Явно виден погребальный крест, коричневая земля, грязь, зеленое разлагающееся вещество, красная кровь. Художник описывает ужас воспоминаний, конечно, военного времени.

Художник цитирует Верлена, который в своем «Коллоке сентиментальности» * вспоминает о своей былой любви.
На картине формы холодные и кровавые, они пронзают черное небо.

В саду, где стужей веет от земли,
Два привиденья только что прошли,

Глаза мертвы, давно уста увяли.
Расслышать можно шёпот их едва ли.

Двум призракам напомнил старый сад
О том, что было много лет назад.

— Ты помнишь наши прежние свиданья?
— Помилуйте, к чему воспоминанья?

— Тебе я снюсь? Трепещешь ты в ответ,
Когда моё раздастся имя? — Нет.

— Блаженство наше было столь безмерно.
Мы целовались… Помнишь? — Да, наверно.

— Надежда, как лазурь, была светла.
— Надежда в чёрном небе умерла.

В полях туманных призраки пропали.
Их слышал только мрак… И то едва ли.

(Поль Верлен. Сентиментальный разговор. Пер. В. Микушевича)

С тех пор, как Монтлор начал писать картины, он черпал вдохновение в творчестве Гийома Аполлинера – поэта, наиболее близкого ему не только по духу, но даже и физически: он носил книгу «Алкоголи» с собой на протяжении всей войны, в том числе когда он высадился на пляжах Нормандии 6 июня 1944 года.

В переводе “Песен злосчастного в любви” А. Давыдова строчка, которой озаглавлена картина, не переведена дословно (“Белые ульи сожжены”) и заменена условным объяснением этой метафоры: “Приветствуя приход поры бесснежной”:

Змеей струишься ты за мной в пыли
Куда б ни шел как тень ползешь ты сзади
Бог тех богов что в осень полегли
Ты скользким брюхом отмеряешь пяди
По праву отошедшей мне земли

Не позабыла ль ты мою услугу
Что вывел я тебя на свет дневной
Влачишься ты печальная супруга
Как траурная тень всегда за мной
Ведь мы неотделимы друг от друга

В апреле зиму погребли снега
Приветствуя приход поры бесснежной
И в поле и в сады и на луга
Слетелись стаи птиц спешащих нежный
Апрель восславить с каждого сука

(Гийом Аполлинер, “Алкоголи”, “Песнь злосчастного в любви”, пер. А. Давыдова)

Как и в «Сент-Фабо» и «Единороге и козероге», художник воспроизводит на холсте строки «Песней злосчастного в любви». Поэт вопрошает свою тень, «свою темную жену», сколько пролетов земли ему понадобится, чтобы выкопать могилу. Но зима умерла, ульи замерзли и горят, птицы поют, весна.

Мы легко распознаем белый улей, желтое и красное пламя, голубое небо, а также несколько участков земли в нижней части холста.

Образы накладываются друг на друга: лик Девы Марии отражает невыносимую боль, но мы видим как ее лицо обращается в Крест, где распят Христос. Мать или Сына изображал художник? Кто есть кто? Если слушать Stabat Mater Перголези (ссылка ниже), то можно точнее понять, что говорит нам художник - Монлор слушал Stabat Mater все время, пока работал над этой картиной. Эмоции от музыки такие же, как от картины, которая буквально пронзает холст, но остается абстрактной, если зритель не может ее «увидеть». Тайна глубоко спрятана.

Эту картину можно найти в церкви Святого Иосифа отцов-пассионистов по адресу 50, Avenue Hoche в Париже.

Слушать Stabat Mater: https://www.youtube.com/watch?v=xHQVtYzjLao&ab_channel=TerryTirlipirli (Pergolesi - Stabat mater, Маргарет Маршалл, Люсия Валентини Террани, Лондонский симфонический оркестр - Deutsche Grammophon)

(Восхождение ночью)

В 1959 году начинается лирический период. Формы динамичны, контрастные цвета полны движения и наполнены болезненными воспоминаниями.

(На пороге)

Художник технически осваивает цвета, экспериментирует с их совмещением. Формы живые … можно предположить, что это звери-хищники. Очевидна агрессивность и жестокость этих существ.

(Небо, усыпанное птицами)

Период экспрессионизма.

Птицы похожи на пикирующие Юнкерсы, черные и угрожающие. Они вторглись в небо, которое взрывается ослепляющими цветами. Кошмары не покидают ночей художника.

(Утренняя слава)

Период «Фонтенбло».

17 лет спустя художник вспоминает домны Форбаха, которые он видел в 1938 году во время военной службы в «18e de Chasseurs» (кавалерийский охотничий батальон) в Сен-Авольде в 1938 году.

(Сен-Фаго)

Эта картина периода, когда Монлор жил в Фонтенбло. Этот характерный стиль следует его абстрактно-геометрическому периоду начала 50-х годов, когда формы и цвета были четко определены и идеально разграничены. На первом этапе художник «покрывает холст» (по его собственным словам), а затем заменяет кисть мастихином. Он ломает формы, соскребает толстые слои краски, чтобы выявить нижележащий цвет. Получившиеся формы становятся призрачными фантастическими существами, темными обитателями его нескончаемых кошмаров, его воспоминаниями о войне.

Название картины происходит от стихотворения Гийома Аполлинера «Les Sept épées» (Семь мечей). Сен-Фаго (Saint-Faggot) – пятый из этих мечей.

В-пятых, Сен-Фаго – яркий
и прекраснейший из прял. Кипарис на могиле горит,
где четыре ветра преклоняют колени и навязывают свои тяги
в пламени факелов, ночь за ночью.

(Гийом Аполлинер, Песнь злосчастного в любви)

Эта строфа о смерти: прялка в руках Судьбы, кипарис, могила. Этот меч пронзил сердце Девы Марии и, возможно, также был одним из семи смертных грехов. Как всегда, Аполлинер играет на значении слов, точно так же художник играет на цветах и ​​формах своих творений.

Видно, что внизу картины лежит серая фигура с красным крестом, могила ли это? Белые формы падают с неба, другие – черные и синие – преклоняют колени. Монлор был прекрасно знаком со стихами сборника «Алкоголи»; несомненно, что он хотел точно воспроизвести в своей картине герметически закрытые по смыслу слова поэта.

(Развлечения январской ночью)

Монтлор не в первый раз отзывается на трагический конец Нерваля - его самоубийство в ночь с 25 на 26 января 1855 года на улице Вьей Лантерн в Париже, всего несколько дней спустя после публикации первой части его книги «Аурелия», где он описал свои сны-предчувствия.

Полотно помогает почувствовать суть всего периода творчества художника, условно названного “Фонтебло”: Монлор почти исключительно использует мастихин и играет с наложением слоев разных цветов, соскабливая их. Ярко окрашенные формы кажутся погруженными в чернильно-черный мир.

(Мечта Нерваля)

Монлор отсылает нас к галлюцинаторным снам, описанным Жераром де Нервалем в «Аурелии». Публикация этих снов – в которых реальная и воображаемая жизнь почти не различимы – непосредственно предшествовала самоубийству поэта.

Художник окончательно освобождается от формы и геометрии. Он меняет кисть на мастихин, разрушает контуры. Его воображение теперь может беспрепятственно выражать его сны, слишком часто кошмары, и реальность.

(Часовой механизм)

В 1953 году Монлор переезжает в Фонтенбло, поближе к своим парижским друзьям-художникам Атлану, Шаповалу, Сулажу, Полякову. Его живопись теряет геометрическую простоту, цвета взрываются, контрасты усиливаются.

(Этюд для машины времени)

Ницца, напротив Бухты Ангелов, 1952 год. Монлор усовершенствовал свой стиль. Формы стали геометрическими, цвета строго уравновешены.

(Муленский мастер)

Монлор продолжает поиск идеальной живописи, сочетая формы и цвета и следуя принципам своего друга, художника Джино Северини: «…цвета определяются почти математическим способом и строго следуют из форм» (Du cubisme au classisme, 1921). Здесь художника вдохновил триптих в Муленском соборе, где Дева и Младенец заключены в мандорлу - туманное солнце, сияющее на синем небе.

(Пейзаж n ° 2)

В 1950 году Монлор отказался от кубизма американского периода. Его живопись абстрактна, и чувствуется влияние его друга и наставника Джино Северини. Формы динамичны, а цвета яркие, как зелень этого пейзажа.

Кубистический портрет Аделаиды, графини де Монлор .

Аделаида Пайпер Оутс родилась в Бруклине, штат Нью-Джерси. Приехав в Париж в 1937 году для изучения французского языка и изящных искусств, она встретила там Ги де Монлора. В начале войны она была вынуждена вернуться в США. Чтобы присоединиться к Ги де Монлору, Аделаида добивается от американских властей отправки в Англию во время войны. Она встречается с Ги в Лондоне и выходит за него замуж в июле 1943 года. В то время он входил в состав 1-го батальона морских пехотинцев-десантников Свободных французских военно-морских сил под командованием Филиппа Киффера и полковника Роберта Доусона. На протяжении всей своей жизни она демонстрировала мужество и силу характера. Остаток войны она провела в Англии, а ее муж в это время воевал во Франции и Голландии.

Незабываема великая сила ее характера и мужество.

(Алкоголи)

Картина посвящена сборнику стихов Гийома Аполлинера «Алкоголи». Эту книгу Монлор взял с собой на фронт и пронес через всю войну. Ранним утром 6 июня 1944 года во время высадки союзных войск она попала в воду у берега Кольвиль-Монтгомери (в то время Кольвиль-сюр-Орн), и намокла, но Монлор бережно хранил ее и передал позднее внуку Гийому. Монлор очень часто обращается к своему любимому поэту, о чем свидетельствуют названия его картин: «Ma Désirade», «Единорог и Козерог», «Осень», «Мы сожгли белые ульи». Аполлинер был поэтом и солдатом, точно так же, как Монлор спустя мировую войну был художником и солдатом. Оба были ранены и страдали от полученных травм. Картина, посвященная “Алкоголям” Аполлинера, выставлялась в марте 1949 года в галерее Люсьен-Леонс Розенберг в Париже.